14.11.2014
Своеобразие момента. Усиление регулирования. Санкции и импортозамещение. Российский стэк как альтернатива. Требования бизнеса и лоскутная автоматизация. Фронт-офисное обслуживание как отдельный класс бизнес-процессов. Руководство изменениями.
Интервью с председателем правления компании «Диасофт» Александром Глазковым.
Своеобразие момента. Усиление регулирования
Как Вы считаете, в чем сегодня своеобразие момента для банков, что на них сейчас в наибольшей степени влияет?
Во-первых, мне кажется, что регулятор очень сильно давит на банки. Отзыв лицензий происходит в три раза быстрее, чем раньше. Хотя надо понимать, что размер банковской системы от этого не изменится. И вряд ли стоит задача оставить в стране всего десять банков. Скорее, это задача усилить контроль и сделать банковский сектор прозрачнее.
Уровень регулирования банковского сектора в России всегда был высоким, в отличие от Запада, где основной идеей является свобода бизнеса — его жесткое контролирование тормозит развитие экономики. Однако 2008 год показал, что рынок все же нуждается в регулировании.
Банковские продукты и услуги нужны людям. И банковская система, которая должна оказывать эти услуги, все равно будет развиваться и куда-то двигаться. Даже если останется не 400, а 100 банков, которые занимаются реальным бизнесом, общий размер финансовой деятельности должен только расти.
Для нас как для вендора это благо. Я считаю, нам повезло: Россия является единственной страной в мире, где уровень регулирования настолько высок, что западные вендоры на ее территории не могут действовать эффективно. Это дает нам возможность расти и быть эффективными. Неспособность глобальных вендоров конкурировать на уровне учетных систем в России — это не заслуга отечественных поставщиков, а особенность правового поля.
Санкции и импортозамещение
Какие факторы являются определяющими в сфере банковских IT?
Есть три темы в IT, которые я считаю наиболее важными. Первая — это проблема санкций и импортозамещения. Центральный банк тоже озабочен темой возможных рисков в банковских IT. Это реальные риски — нам хотят «сделать больно», в частности через банковский сектор. Ожидается новая волна санкций, и предполагается, что это коснется и программного обеспечения.
Это болезненно для финансового сектора. Возможно, в этот список попадают продукты и решения Oracle. Консультанты утверждают, что критичность для бизнеса в случае отказа от технической поддержки возникает в период от 12 до 24 месяцев. И я вижу, что банковский бизнес сильно озабочен этой проблемой. С одной стороны, можно переходить с Oracle на open-source решения. С другой — это очень сложная задача. Значительная часть программного обеспечения, гораздо больше половины, во многих крупных банках — это Oracle. И отказаться от него за короткое время невозможно.
Российский стэк как альтернатива
Справедливости ради надо сказать, что, наверное, не только Oracle может присоединиться к санкциям, но и любой другой вендор американского или европейского базирования…
В первую очередь американского. Европейцы более спокойно принимают решения, а американцы отрубают взаимодействие по команде. Если в США решение принято, то их вендоры будут свято его выполнять, не пытаясь схитрить.
И Oracle— это самая болезненная тема для банков. С другого ПО перейти легче. Операционная система, сервера приложений — это вопросы, которые решаются легче.
Железо тоже?
Железо не требует такого сопровождения. А Oracle заменить нельзя. Очень долго разработка банковского ПО велась на языке PL/SQL, очень удобном для разработчиков и программистов. В современных разработках, даже если Oracle используется в качестве СУБД, стараются не злоупотреблять PL/SQL. Бизнес-логика в основном реализуется в среднем слое, чаще всего на Java.
И все-таки, какова может быть альтернатива Oracle?
Сейчас представители IT-сообщества, озаботившиеся импортозамещением, ориентируются в основном на PostgreSQL. Хотя есть и другие альтернативы. Например, наш эксперт Константин Варов склоняется к «Линтеру» — это база данных российской разработки.
«Линтер», PostgreSQL, Red «База данных» — есть варианты. Если разработка велась недавно, задачу решить легче. Если говорить о разработках, которым более пяти лет, а таких большинство, то это серьезная проблема.
Вы имеете в виду АБС?
Проблема не только в банковских системах. В крупных банках много разного софта собственной разработки. И велась она таким образом, что сейчас невозможно просто заменить этот софт на другое программное обеспечение. Нужно переписывать код или искать конвертеры — различные пути перевода этих больших проектов на другой софт. И чем крупнее банк, тем сложнее его бизнес-процессы и тем более проблематичным будет переход на альтернативное ПО.
И какое здесь возможно решение?
В перспективе лучше перестраховаться и переводить. Для банков это будет болезненный и долгий процесс. Для нас, IT-компаний, он открывает множество возможностей. Главное — не допустить слишком большого урона для банков.
Наше решение FLEXTERA построено на базе системной платформы Diasoft Framework. И поэтому адаптировать его к российским и open-source СУБД оказалось довольно просто. Константин Варов, управляющий директор компании «Диасофт Платформа», сейчас за неделю переводит по одному нашему модулю на «Линтер» и PostgreSQL одновременно. Мы тестируем их и показываем результат на стендах. «Диасофт» способен перевести с Oracle любое внедрение своей системы. Сейчас мы готовы перейти на стопроцентно российский стэк. Но надо понимать, что у нас эта разработка велась последние пять лет, и ее исходные драйверы не были связаны с импортозамещением. Скорее это было последовательное претворение в жизнь когда-то определенных нами архитектурных принципов.
Какое решение вы будете использовать для баз данных?
Для баз данных, как я говорил ранее, это PostgreSQL, «Линтер» или Red «База данных» — тоже российская разработка на базе СУБД Firebird. Причем мы поддержим все эти варианты, чтобы у клиента был выбор — продолжать использовать Oracle, MS SQL или DB2, перейти на использование open-source СУБД или на одну из поддерживаемых нами сертифицированных российских СУБД. Для нас это не так сложно, поскольку первичная поддержка, в независимости от конкретной СУБД, обеспечивается на уровне нашей платформы Diasoft Framework. Конечно, надо признать, что на начальном этапе, без оптимизации на уровне продукта, перевод на указанные выше СУБД приведет к определенному снижению производительности, но его можно частично компенсировать. Где-то — за счет оптимизации продукта под конкретные особенности российских СУБД, где-то — за счет техники.
Многие сегодня рассматривают именно PostgreSQL, потому что мировое и российское сообщество разработчиков PostgreSQL достаточно велико. Это вопрос доверия — банки хотят перейти на промышленную СУБД, а не на то, что они считают доморощенным решением. «Линтер» выглядит в этом плане слабее, хотя он сертифицирован нашими госорганами и имеет обширную практику внедрения.
Есть у «Линтера» и явные преимущества. PostgreSQL изначально, до оптимизации кода запросов, дает производительность в 4–5 раз ниже, чем была на Oracle. А «Линтер» сразу «из коробки» показывает производительность всего лишь в полтора раза ниже. Конечно, инсталляцию на PostgreSQL можно довести до ума, если знать, как им пользоваться, проделать работу в прикладном коде или решить проблему производительности масштабированием железа.
Возможно, нужна какая-то консолидация усилий отечественных вендоров, чтобы создать некую единую платформу для баз данных?
Не только для баз данных, но и для полностью российского стэка. Нужна операционная система, сервер приложений, СУБД и многое другое — полный набор продуктов, чтобы отказаться от использования ПО, которого могут коснуться санкции.
С open-source решениями все тоже не так просто: они не решают задачу импортозамещения, если разработчики находятся в Америке. Вся идея с использованием открытого кода как альтернативы в условиях санкций состоит в том, что должен быть в России тот, кто четко понимает, что в коде конкретного проекта нет ни «закладок», ни очевидных уязвимостей. Нужно знать, кто возьмет open-source проект под свое крыло и будет его отслеживать, сопровождать и осуществлять поддержку.
Мы провели исследование, и оказалось, что есть российские разработчики, которые уже 10–15 лет занимаются этим, обладают необходимыми компетенциями и способны предоставить качественный продукт. Они, как правило, работают с уникальной версией кода, а не с кодом, в который легко могут попасть вредоносные изменения. Оказалось, что таких отечественных разработчиков можно найти для всей линейки продуктов, необходимых сегодня. Когда мы перейдем на этот набор продуктов, нам не будут страшны никакие технологические санкции.
Если будет задействовано много разных разработчиков, получится опять «зоопарк» ПО?
Их не так уж и много. В платформе быстрой разработки приложений Diasoft Framework, которую мы создали, есть много open-source библиотек. Но мы используем собственный репозиторий исходного кода. И теперь все приложения сопровождаются нашими собственными разработчиками. Мы добавляем к платформе российскую операционную систему, сервера приложений, базу данных и получаем всё, чтобы не зависеть больше от зарубежных поставщиков.
Если бы произошло чудо, и все решения разрабатывались бы на платформах, подобных Diasoft Framework, с теми же архитектурными принципами в основе, то сегодня переход с одного стэка на другой был бы легкой задачей. А сейчас только компания «Диасофт» может поддерживать полностью российский стэк.
Если сегодня банк решит перейти на FLEXTERA, мы готовы взяться за задачу его полной миграции на новую АБС и абсолютно российский стэк системного ПО за 1–2 года. При этом основное время займет внедрение новой АБС. А когда санкции будут сняты, банки при желании смогут легко вернуться к использованию Oracle. Современные технологии разработки это позволяют, а российский стэк, как я уже говорил, существует.
Получается, что вы всех приглашаете перейти на вашу платформу?
Мы готовы предложить нашу платформу другим разработчикам, таким как «Инверсия», R-Style Softlab, «Новая Афина». Но неправильно было бы говорить, что всё это заслуги «Диасофт». Diasoft Framework — продукт отдельной независимой компании «Диасофт Платформа». Она создавалась как разработчик платформы для других вендоров.
Требования бизнеса и лоскутная автоматизация. Фронт-офисное обслуживание как отдельный класс бизнес-процессов
С импортозамещением и проблемой, связанной с необходимостью замещения зарубежного системного ПО, более-менее понятно. Понятно, что вы можете предложить в этой области. Вы говорили, что есть еще два принципиально важных момента…
Да, и главный вопрос — как дальше развивать банковский бизнес? Времена меняются, меняется потребитель банковских услуг. Появилось поколение Y. Лояльность клиентов к банкам падает, сегодня им нужны новые продукты, они стремятся получать всё больше сервисов онлайн, посредством мобильных устройств. Все эти вводные хорошо известны, о них говорят уже много лет. Вопрос: как реализовать желания клиентов на практике?
Для того чтобы ответить на эти вызовы, необходимы креативные продукты и правильный процесс обслуживания. Все это должно быть доступно одновременно во всех каналах: в офисе банка, мобильном и интернет-банкинге, а также в банкоматах. Должна быть возможность легко запускать продукты и внедрять их в уже существующие бизнес-процессы. А исторически сложившаяся IT-архитектура к этому совсем не приспособлена.
Одна из причин такого положения — гетерогенная учетная система. Все занимались учетом и поддерживали функции обслуживания клиентов в рамках учетных систем. По мере того как происходила консолидация и укрупнение, создавалась гетерогенная среда из решений различных вендоров.
То, что называется «зоопарком»?
«Лоскутное одеяло», «зоопарк», «спагетти» — эти слова повторяются уже 10–15 лет. А ситуация только ухудшается. Объем задач неизменно растет. Когда система увеличивается в два раза по числу деталей, ее сложность возрастает в четыре раза — таков закон системного анализа. IT решают текущие задачи, а ситуация становится только сложнее.
IT-системы были ориентированы на бэк-офисный учет продуктов, причем не обязательно для отчетности регулятору. Продукты надо учитывать, рассчитывать кредиты, календари платежей и так далее. Все это усложняет продукты, они дробятся и клонируются. При этом многие банки ставят задачу «за три месяца от бизнес-идеи до запуска».
И как же решать эту задачу?
Есть ответ, к которому сегодня приходят многие. Он придуман не «Диасофт», а существует давно. Нужно просто посмотреть, что пишут аналитики, например Gartner, о чем говорят главные архитекторы разных банков. Появился новый класс продуктов — фронт-офис. На российском рынке это вылилось в форму кредитной заявки в рамках кредитного конвейера. Но это только частная форма фронт-офисных систем.
Фронт-офисы — это системы, нацеленные на автоматизацию бизнес-процессов обслуживания. Их, как некую прослойку, ставят сверху над учетными системами. Предположим, есть какой-то «зоопарк» систем учета. И для того чтобы нормально заниматься обслуживанием клиентов, нужно над этим «зоопарком» поставить новый класс систем, в которых функциональность минимизирована.
Фронт-офис — это автоматизация бизнес-процессов, мечта банкиров. Еще десяток лет назад большие банки нанимали западных консультантов, чтобы сделать правильные процессы обслуживания. Они платили большие деньги за красивые проекты, но ни один из этих проектов не сработал. Банки не смогли перейти с устоявшейся схемы на то, что хотели получить.
В чем идея фронт-офиса? Появляется система, которая автоматизирует бизнес-процессы. Банк объясняет, как должен быть организован правильный процесс, заводит его прямо в систему и начинает внедрять. И туда необходимо поместить все процессы. Это то, что называется единым фронт-офисом или операционным фронт-офисом.
Важность нового поколения продуктов в том, что для разных каналов меняются только формы ввода. Вся основная функциональность остается в учетных системах. Усилия на то, чтоб завести процессы в разные каналы, должны быть минимальны. И тогда трех месяцев действительно должно хватить на внедрение даже очень больших и сложных банковских продуктов.
Главное, что меняются только формы. Не нужно отслеживать функциональность, формы предоставляет только доступ к процессу. А сам процесс отрабатывается во фронт-офисе. Самая большая проблема — интегрировать бизнес-процессы со всем «зоопарком» учетных систем. Правильная, современная учетная система, о которой говорит Gartner, должна строиться на принципах SOA, EDA. Когда-нибудь в будущем на этих принципах будут построены все системы, и проблема интеграции уйдет. Разработка текущих учетных систем, которым уже не один десяток лет, не предполагала, что кто-то будет обращаться к ним извне и что-то из них «дергать». Требуются очень большие усилия по переделке.
Мы свои системы переписали по этим принципам. Сделали компонентную систему с интерфейсами, с API и всем, что необходимо для интеграции к любой фронт-офисной системе, не обязательно нашей.
А как же на Западе решают с помощью middleware задачи интеграции с древними ядрами, которые на Cobol были написаны?
Архитектура систем на Cobol делает их пригодными к интеграции. По большому счету, мы сейчас вернулись к тому, как программировали в 70-х годах.
Настоящий беспорядок наступил в 90-х, когда стали появляться двухуровневые системы, которые программировались без какой-либо концепции. Это сейчас все уже понимают, как надо. И если бы все программировалось сегодня, учетные системы были бы склонны к интеграции.
Правильно я понимаю, что на смену систем понадобится еще лет 10–15?
Может, и 20, и 30 лет понадобится. Все равно сейчас остается один выход — фронт-офис. Другого нет. Об этом говорит Gartner, IBM, ведущие архитекторы банков и вендоров. Например, MISYS создал свой BankFusion. Фактически, это некая бизнес-процессная прослойка, единый фронт-офис над двумя старыми системами. Мы пошли еще дальше — взяли наш Diasoft FA# и разбили его на компоненты, каждый из которых сделали независимым, а также реализовали интеграцию с фронт-офисными системами.
Понятно, что процессный подход будет внедряться очень медленно и тяжело. Но с точки зрения бизнеса это правильно. С устаревшими учетными системами все равно придется что-то делать. Может быть, поможет процесс импортозамещения.
Если кому-то нужно сделать прорыв в бизнесе уже сегодня, в этом помогут только фронтальные решения. Бизнес core-banking постепенно сворачивается. Если посмотреть на результаты тех автоматизаторов, которые занимаются АБС, то число их внедрений не растет. Сами по себе АБС не приносят прибыли бизнесу. Есть сложившийся IT-ландшафт, и только под давлением обстоятельств с core-banking будут что-то делать. Поэтому я позиционирую «Диасофт» как компанию, которая занимается компонентной автоматизацией и фронтальными решениями.
Видение идеальной системы и стандарты BIAN
И наконец, третий принципиальный момент. Учетный ландшафт был создан в смутные времена. Что с ним делать теперь? Необходимо менять устаревающие системы на современные, основывающиеся на SOA, способные интегрироваться с фронт-офисами.
Со старыми системами уже сегодня постоянно возникают вопросы. Если решать их в режиме аврала, ситуация будет только ухудшаться. Нужно иметь некое видение, идеальную картинку, чтобы, пусть и вынуждено совершая какие-то шаги по изменению этого ландшафта, двигаться к идеальной системе. И такую идеальную картинку в мире придумали. Я имею в виду стандарты и подходы BIAN.
Мы с Вами довольно подробно говорили про BIAN в прошлом году (ссылка). Что изменилось за это время?
Ситуация постепенно меняется, мир двигается в этом направлении. Есть очень яркий пример успешной реализации — ассоциация страховых компаний ACORD. Они совершили чудо. Архитекторы главных страховых компаний мира договорились о единых стандартах, едином глоссарии и смогли выстроить вендоров так, чтобы те действовали в рамках определенных правил.
Сложность и масштаб задач возрастает, и хорошо было бы, если бы главный архитектор банка имел какую-то референсную модель бизнес-процессов и глоссарий. И ведь они есть. Gartner, например, описал полторы тысячи банковских бизнес-процессов в одном издании.
Понятно, что банковское общество не настолько консолидировано, как страховое. Но BIAN потихонечку работает и меняет ситуацию. Если посмотреть на состав BIAN, то он сегодня очень представительный. В него входят крупнейшие банки, такие как ING, Deutsche Bank, Societe Generale, UniCredit Bank и крупнейшие вендоры: SAP, Temenos, Infosys, Microsoft, IBM и др. Компания «Диасофт» также является участником BIAN.
Да, уровень сложности систем настолько вырос, что изменения даже в правильных направлениях происходят медленно и тяжело. Cobol будет заменяться лет тридцать. Старые IT-ландшафты будут уходить десятки лет. Постепенно, под давлением потребностей бизнеса.
Я не говорю, что надо срочно куда-то бежать и что-то делать, но системы все равно приходится менять. Так зачем фантазировать? Возьмите то, что уже кем-то придумано.
Руководство изменениями
Легко говорить об изменениях и инновациях, когда общаешься со стартапами. Но банки- это очень сложно устроенные и инерционные организации. Менеджмент банка обычно занят операционным управлением, особенно это касается IT…
Есть такая книга «Жесткий менеджмент» Дэна Кеннеди. Он говорит о том, что основная функция менеджмента — ставить задачи, цели и контролировать их выполнение. Но прежде чем поставить задачи, менеджмент должен выработать видение, куда двигается бизнес.
Учитывая уровень сложности наших банков, такое видение жизненно необходимо. Пусть перемены будут происходить медленно, но все равно они будут происходить. И вендоры это понимают.
Перед вендорами стоят такие масштабные задачи. Откуда они возьмут программистов для их решения?
Программистов, как ни странно, становится больше. Сейчас уже нет жесткой конкуренции за разработчика. Разработчики ищут работу, поскольку бизнес многих IT-компаний сильно просел. Многие банковские IT-специалисты готовы рассматривать предложения, поскольку сокращается и число банков, и сотрудников в них.
Ранее вы отходили от оперативного управления компанией. А сейчас фактически вернулись. Почему?
Я вернулся, потому что компания находится на этапе больших изменений и внутренней перестройки. И на этом этапе модель, когда акционеры задают видение, а менеджмент дальше ведет компанию к намеченным целям, не работает. Возможно, мы как акционеры слишком многого хотели.
Компания действительно поставила перед собой много задач и пыталась делать просто колоссальные вещи. Например, раньше у нас были так называемые бизнес-колодцы. Группы людей, иногда по 100–150 человек, работали в каком-то направлении бизнеса. А сейчас мы решили, что у нас 80% людей будут находиться в так называемых центрах компетенции или в ресурсных центрах. И они набираются на работу в проектах в этих бизнес-колодцах. В результате бизнес занимается проектами, разработкой продуктов или работой с клиентами. А людьми, мотивацией, заботой о них, воспитанием, ростом их компетенции занимаются профессиональные люди, и это их основная роль.
Для нас это просто колоссальные изменения. Они касаются самых разных сторон жизни компании, и мы уверены, что это необходимо.
